Тот факт, что генитальная разрядка всех видов сексуального возбуждения достигается к четырем-пяти годам жизни, конечно, не означает отсутствия предшествующего функционирования гениталий как эрогенной зоны. Гениталии обладают высокой эрогенной чувствительностью с самого рождения; генитальная мастурбация наблюдается уже у младенцев. Эрогенность гениталий столь же первична, как анальная и уретральная эротика, а не создается перемещением эрогенных элементов из других зон. Однако уретральные и генитальные органы во многом совпадают. Первые генитальные и уретрально-эротические устремления, наверняка, тесно переплетаются. Смещение прегенитальных катексисов на генитальные побуждения имеет место и усиливает эрогенность гениталий. Сексуальное возбуждение независимо от происхождения все больше и больше концентрируется на гениталиях и в итоге разряжается генитальным путем.

Какова бы ни была физиология эрогенности, с психологических позиций следует сказать: не существует специфически орального либидо, анального либидо или генитального либидо, существует только одно либидо, которое может смещаться от одной зоны к другой. Но там, где возникли определенные фиксации, действуют силы, которые сопротивляются такому смещению. У невротиков прегенитальные фиксации препятствуют прогрессивной концентрации возбуждения на гениталиях во время сексуального акта. 
Инфантильная генитальная организация в сравнении со взрослой сексуальностью имеет как общие особенности, так и различия. Сходство касается генитальной концентрации и объектных отношений. Вообще ребенок в фаллической стадии похож в сексуальном отношении на взрослого больше, чем принято считать. 
В наших социальных условиях основным выражением инфантильной генитальности является мастурбация, хотя действия, напоминающие сексуальный акт, тоже встречаются. Теперь уместно сделать несколько общих замечаний о мастурбации.

Мастурбация, т. е. стимуляция собственных гениталий ради сексуального наслаждения, представляет в детстве нормальное явление; в современных культурных условиях она нормальна и в юности, и даже у взрослых как замещение при недоступности сексуальных объектов. 
Мастурбация, безусловно, патологична при двух обстоятельствах: а) когда взрослые предпочитают ее сексуальному акту; б) когда она производится не время от времени в целях облегчения сексуального напряжения, а настолько часто, что обнаруживает дисфункцию по отношению к сексуальному удовлетворению. Предпочтение мастурбации сексуальным объектным отношениям либо прямо указывает на невротическую робость и подавленность, обусловленные глубокими страхами и чувством вины, либо подразумевает мнимое «высшее наслаждение», достигаемое при мастурбации и укорененное главным образом в извращенных фантазиях, которые пациенты не смеют осуществить в реальности или фактически неосуществимых.

Неблагоприятные последствия частой мастурбации могут пониматься как заслуженное наказание «кастрацией», и навязчивая мастурбация даже устремляется к такому наказанию. Мастурбация этого типа прекращается при успешном психоанализе комплекса кастрации и восстановлении способности к сексуальному удовлетворению. Мастурбация у взрослых при некоторых обстоятельствах проявляется как симптом невроза, но не формирует невроза. Однако мастурбация может быть частью порочного круга. Если невротическая робость принуждает индивида к мастурбации вместо сексуального сближения с объектом, он так и остается в неведении, что объект действительно способен доставить высшее наслаждение. Замещение нормального сексуального акта мастурбацией представляет легкий путь, приводящий к «избалованности», т. е. субъект больше не желает преодолевать трудности в сближении с объектом, и, следовательно, робость увеличивается, что и было первопричиной мастурбации.

Мастурбация как таковая не приводит к неврозу. Это доказано клинически. Но безуспешная мастурбация, т. е. увеличивающая сексуальное напряжение и не способствующая его адекватной разрядке, способствует формированию актуально-невротических симптомов и комплексу кастрации. Поскольку гениталии у младенцев всего лишь первая среди равных эрогенная зона, аутоэротическая активность маленьких детей никоим образом не ограничивается генитальной мастурбацией. Они аутоэротически стимулируют все эрогенные зоны. Когда же взрослый или старший ребенок предаются преимущественно анальным, оральным, уретральным, мышечным и другим эквивалентам мастурбации, психоанализ систематически обнаруживает, что эти действия представляют собой регрессивное замещение генитальной мастурбации после ее вытеснения.
Существуют, конечно, и характерные различия между генитальностью ребенка на фаллической стадии и полноценной генитальностью взрослого. Мальчикам этого возраста особенно свойственна мужская гордость, естественно ограниченная мыслями о своей недостаточной взрослости и меньшем размере пениса в сравнении с пенисом отца и других мужчин. Данный факт — тяжелый удар по нарциссизму. Дети в обиде на то, что они дети, и идея слишком маленького пениса может впоследствии выражать невротическое чувство неполноценности (комплекс кастрации), на самом деле обусловленное впечатлением от проигрыша отцу в эдиповом соперничестве. Мальчик в фаллической фазе идентифицируется со своим пенисом. Высокая нарциссическая оценка этого органа может объясняться тем, что именно в фаллический период пенис богат ощущениями и тенденция к активному проникновению отчетливо выступает на передний план. До этого времени активные фаллические побуждения сосуществуют с пассивным желанием чувствовать пенис обласканным.

Пассивно-фаллические желания, которые впоследствии часто обнаруживаются в основе тяжелых случаев преждевременной эякуляции, систематически конденсируются с уретрально-эротическими устремлениями и, как правило, обусловливаются «простатической сексуальностью». 
Страх перед возможными неприятностями с чувствительным и драгоценным органом называется «кастрационной тревогой» или комплексом кастрации. Этот страх, которому приписывается столь важная роль в целостном развитии мальчика, представляет собой следствие, а не причину высокой нарциссической оценки. Действенность кастрационной тревоги объясняется только высоким катексисом пениса в фаллический период. Кастрационной тревоге свойственна динамическая сила, которой не хватало ее предтечам, оральной и анальной тревогам, соответственно об утрате груди и фекалий.

Кастрационную тревогу мальчика в фаллический период можно сравнить со страхом оказаться съеденным в оральный период и страхом покушения на содержимое тела в анальный период, она представляет кульминационный пункт воображаемых страхов о повреждении тела. Окружающие весьма благосклонны к подобным фантазиям детей о наказании. Многие взрослые, увидев, что мальчик мастурбирует, угрожают “отсечь это” Обычно угроза высказывается не вполне прямо, в шутку и всерьез предлагаются другие наказания, которые ребенок интерпретирует как угрозу кастрации. Даже обстоятельства, объективно не содержащие угрозы, мальчик из-за чувства вины может интерпретировать как страх быть наказанным. Вид женских гениталий убеждает его в существовании особ без пениса. Кастрационная тревога порождает у маленького мальчика множество идей, особая форма которых становится понятна при знании его анамнеза. Существует бесконечное количество вариантов комплекса кастрации.Мальчики по-разному понимают природу опасности, угрожающей их пенису. Усматривает ли ребенок угрозу со стороны мужественного противника с проникающим остроконечным орудием или женственного противника с вбирающим орудием зависит от того, кого он считает более враждебным, отца или мать, и от специфичности его фантазий относительно сексуального акта. Индивиды с оральными фиксациями могут бояться, что их пенис будет откушен, и это выливается в смешение идей, состоящих из оральных и генитальных элементов.
Подобная направленность переживаний называется «женским типом комплекса кастрации». Обрезание или медицинское вмешательство в области гениталий, как и наличие большого пениса у взрослых и старших детей, облегчает формирование такого типа комплекса. Мужчины с женским типом комплекса кастрации часто страдают навязчивым страхом, что у них недостаточна величина пениса. Это убеждение — плод детских впечатлений от размеров чьего-то пениса, когда собственный орган был действительно еще мал. Женственность мальчиков не всегда означает: «Думаю, что меня кастрировали». Напротив, поворот к женственности (отказ от активного использования пениса) часто происходит в целях страховки от кастрации в будущем: «Если я веду себя, словно кастрат, никто не будет покушаться на мой пенис». Или: «Если кастрации никак нельзя избежать, лучше активно предварить события, по крайней мере, подольститься к угрожающей особе».

Тот факт, что взрослые столь легко и страстно грозят кастрацией и шутят о ней, конечно, отражает их собственный комплекс кастрации. Запугивание других — отличный способ успокоить собственный страх. Таким путем комплекс кастрации передается из поколения в поколение. Неизвестно, каким образом изначально возник этот комплекс, но его история весьма длительна. Во многих примитивных и цивилизованных обществах старшее поколение налагает ограничения на сексуальную свободу младшего поколения. 
Ритуалы посвящения, в которых сексуальность связывается с болезненным опытом, служат тому примером. Возможно, в некоторых культурах бунтарям действительно повреждают гениталии. Интенсивность кастрационной тревоги соответствует высокой оценке пениса на фаллической стадии. Эта оценка побуждает мальчика отказаться от генитальных функций, когда он принимает решение, стоит ли подвергать пенис опасности. Взрослый мог бы спросить: «Что хорошего в органе, который запрещено использовать?». Однако в фаллический период нарциссические факторы перевешивают сексуальные факторы, и поэтому собственно обладание пенисом составляет основную цель. Проблемы такого рода обусловлены еще одной характеристикой фаллической стадии.

Мальчик в этом возрасте обладает пенисом не в смысле половой детерминации и проводит дифференциацию не в понятиях мужского и женского, а в понятиях наличия пениса или его отсутствия (кастрации). Силясь представить существ без пениса, мальчик полагает, что некогда эти существа обладали пенисом, но затем утратили его. Аналитики подтверждают такие данные, тем не менее задаваясь вопросом, не является ли подобный способ мышления результатом предшествующего вытеснения. Может быть, имеется более глубокая причина бояться женских гениталий, чем страх кастрации (оральные тревоги относительно зубастого влагалища как страх перед возмездием за орально-садистские побуждения), и поэтому происходит отрицание изначальности их существования.
Идея о том, что девочки обладали пенисом и были кастрированы, как бы репрезентирует попытку такого отрицания. Правда, данная идея привносит и тревогу: «Это могло бы случиться со мной», но все-таки благоприятствует отрицанию первичности устрашающих женских гениталий. Однако создается впечатление, что мальчик, узнав о лишившихся пениса существах, очень пугается, а не успокаивается. Ведь он естественно полагает, пока не научится мыслить иначе, что все существа устроены подобно ему. Таким образом, допущение ребенка не обязательно основано на страхе, скорее озарение об ошибочности подобного допущения порождает страх.